В жизни Морган и её шестнадцатилетней дочери Клары всегда существовала невидимая стена, возведенная страхами одного поколения и бунтарским духом другого. Морган, пережившая собственные горькие ошибки молодости, с тревогой взирала на взросление дочери, опасаясь, что Клара невольно повторит её путь, наступит на те же грабли, которые когда-то больно ударили её саму. Эта материнская тревога проявлялась в постоянном контроле, в попытках оградить девушку от рисков и соблазнов, в желании выстроить для неё безопасный, предсказуемый маршрут. Однако Клара, чья натура была соткана из свободолюбия и упрямства, всеми силами сопротивлялась этому давлению. Она видела в материнских запретах не заботу, а ограничение своей свободы, попытку подогнать её жизнь под чужой, пусть и пройденный, сценарий. Её собственный путь казался ей единственно верным, полным открытий и права на собственные ошибки, и это фундаментальное различие в мировоззрении создавало между ними пропасть, которую, казалось, ничто не могло преодолеть.
Всё изменилось, когда в их размеренную жизнь ворвалась личная трагедия, событие такой разрушительной силы, что привычный мир рухнул в одночасье, оставив после себя лишь руины прежних убеждений и отношений. Эта всепоглощающая потеря заставила обеих по-новому взглянуть на себя и друг на друга, вынудив искать точку опоры в внезапно осиротевшей реальности. В поисках утешения и поддержки Морган невольно потянулась к давнему другу, человеку, чьё присутствие всегда давало ей чувство стабильности и понимания. Это сближение, рождённое из общей боли, стало для неё глотком воздуха, возможностью заново научиться доверять и открываться кому-то, кроме самой себя. Параллельно Клара, пытаясь заглушить собственную боль и заполнить образовавшуюся пустоту, знакомится с местным сердцеедом и отпетым хулиганом, чья репутация вызывала у её матери однозначный ужас. Для Клары же этот мятежный юноша стал символом того самого запретного плода, олицетворением свободы и бунта против установленных правил. Их стремительно развивающиеся отношения, полные риска и запретной страсти, становятся для неё не только способом убежать от горя, но и формой протеста, попыткой доказать свою независимость и право распоряжаться собственной судьбой, даже если цена за это окажется слишком высокой.